Личная история Татьяны Владимировны.

У моей бабушки Елены (матери по отцу) было шесть детей: четыре сына и две дочери. Все они (кроме одного) прожили долгую жизнь. Я пишу – прожили, потому что их уже никого нет в живых. У каждого из них была своя судьба, счастливая или нет – об этом уже поздно судить. Но они все ее прожили и умерли тогда, когда пришло их время, все, кроме одного.
А вот его, третьего из ее из сыновей, ждала другая участь, потому что юность моего дядюшки пришлась на 37 год.
Дедушка Федор работал писарем в конторе при железнодорожной станции в Иркутске, был человеком грамотным, тихим, очень любил свою семью, детей. Его зарплаты хватало на то, чтобы семья жила безбедно. Бабушка не работала, как было принято в то время. Жили они в своем доме, держали корову, ухаживали за огородом.
Дедушка Федор умер рано от тифа, когда моему отцу было всего восемь лет, а был он в семье третьим ребенком. Именно с этого возраста и началась его трудовая жизнь и двух старших детей: брата Мишки и сестры Маруськи. Мой отец пошел работать подпаском к деревенскому пастуху, так как надо было помогать матери растить младших. Он так и не успел жениться до войны и ушел на фронт холостым, позже осознав, что это, может быть, было и к лучшему.
А вот что касается третьего брата Кешки, то его судьба могла сложиться иначе. Он успел закончить школу к 37 году и поступить в Иркутский университет, стал студентом. Ему нравилось учиться. Но сидеть на шее старших он не хотел и при первой же возможности подрабатывал, где только мог: грузчиком на железнодорожной станции, носильщиком на вокзале, ремонтником дорог. Семье жилось трудно, но дети были дружными, они гордились тем, что среди них хотя бы один будет образованным
Беда пришла неожиданно, откуда не ждали. Как-то после лекций дядя Кеша собрался поработать на железнодорожной станции разгрузчиком угля. Он договорился заранее о работе и по окончании занятия только было хотел покинуть аудиторию, как вошел староста курса и объявил, что через час будет лекция о международном положении и что всем быть обязательно. Расстроенный этим известием, дядя Кеша всердцах воскликнул: «Некогда мне расхаживать по лекциям, у меня дома есть нечего, надо идти на заработки!» На него взглянули искоса, но ничего не сказали. Дядя Кеша убежал на станцию. Весь вечер и всю ночь он нагружал мешки углем, таскал их в машины, радуясь тому, что утром сможет порадовать мать и старших братьев заработанными деньгами.
Уставший, весь перепачканный углем, он пришел домой в надежде на короткий отдых перед занятиями. Но его уже ждали и, не объясняя ничего, отвели совсем в другое место. А там – 57 статья без права переписки и рабская работа на лесоповале неподалеку от Иркутской области.
Но мой дядюшка не сдался. Он ухитрился прислать бабушке Елене несколько небольших писем, которые такие же политзаключенные, как он, умудрялись прятать в выдолбленные стволы бревен. Бревна эти прибывали на Иркутскую железнодорожную станцию, а друзья-грузчики, рискуя своей жизнью, доставляли их по адресу, благо дом бабушки был неподалеку от станции.
Спустя какое-то время моему дяде удалось убежать из мест заключения, взять вместо своей фамилии Сологуб другую фамилию Зимин и до войны жить, не смея ни приехать навестить родных, ни лишний раз прислать весточку о себе. Но он был жив, и это помогало бабушке держаться.
Когда началась война, для него не было сомнений: идти или не идти. Он ушел солдатом в первые дни войны под этой чужой фамилией, потому что понятие Родина для него было неотделимо от понятий родной дом, семья, друзья. И последнее письмо, которое он прислал бабушке с фронта, было из-под Киева. Я не помню его содержания, но одна фраза запомнилась мне на всю жизнь: «Стоим на обороне Киева…» Я не знаю, почему запомнилась эта строчка.
Бабушка до конца своей жизни молилась за него и ждала, плакала потихоньку, чтобы не видели остальные дети, потом ослепла от слез.
А мой отец вернулся с войны, женился на красавице-киевлянке, которую военные дороги привели в Иркутск, у них родилось трое детей: два мальчика и девочка.
И только позже, спустя много лет, мама рассказала мне, как она покидала Киев летом 1941 года.
Ей удалось попасть в один из последних эшелонов, покидавших обороняющийся город. Когда длинный состав, битком набитый стариками, женщинами, детьми, ранеными, вполз на мост через Днепр, над ним закружились немецкие бомбардировщики. Началась бомбежка, бомбы попали в три последние вагона. Перевалив реку с живыми и мертвыми в горящих вагонах, эшелон остановился. Начальник поезда приказал срочно, не мешкая, перегрузить живых и раненых в оставшиеся вагоны, несмотря на огонь противника, и быстрее ехать в тыл.
Моей маме повезло: она оказалась в середине состава, но и этих воспоминаний о нескольких часах, проведенных под огнем, ей хватило на всю жизнь.
И я часто думаю, как неисповедимы судьбы людские. Эти дорогие для меня люди оказались почти рядом в тягостные летние дни 1941 года: только один защищал, а другой выжил, благодаря этой защите.
Светлая память тебе, дорогой мой дядя Иннокентий.